XLVI

Для того, чтобы держать персов в постоянном страхе, необходимо было нанести им удар на их же территории. С этой целью в первых числах декабря 1826 года князь Мадатов получил от генерала Ермолова секретное предписание совершить экспедицию за Ерасх.

Зимняя экспедиция в незнакомую и лишенную хороших дорог страну вряд ли принесла бы князю Мадатову успех, если бы его не сопровождал такой искусный проводник, как Асри-бек. Этот молодой человек, долгое время проживший в Персии, был прекрасно знаком как со страной, так и с обычаями ее населения.

Князь имел с собой только один батальон 42-го егерского полка и карабахское ополчение, состоящее из армянской пехоты и конницы. 28 декабря он уже находился возле Худапиринского моста, который служил в этом месте единственной переправой через Ерасх. Здесь он соединился с отрядом полковника Мищенко.

Однако использовать мост для переправы не удалось, так как персы разрушили несколько опор. Несмотря на сильный холод, войско переправилось через Ерасх по пояс в воде.

На персидской стороне их никто не встретил, и они двинулись через Дилаюртское ущелье к реке Самбур. В это время года здесь зимовали вместе со своими стадами различные кочевые племена — шахсеваны, шахахины, аджалибцы и др. Они изредка производили набеги на Карабах и другие недавно завоеванные русскими провинции и грабили их. Первым делом князя Мадатова было наказать их, поступая с азиатскими разбойниками по-азиатски. Внезапно атаковав их зимовья, он отбил у них до 20000 баранов, множество верблюдов, лошадей и другого скота.

Вступив в Мишкинскую провинцию и воспользовавшись наивностью местных шахсеванов, князь распустил слух, будто он намеревается двинуться в Талышское ханство. Шахсеваны, обманутые слухами, позволили пройти через их земли. Но князь вместо того, чтобы идти в Талышское ханство, стремительно ударил по мирным зимовкам шахсеванов и после жестокого избиения захватил у них 2000 верблюдов, 10000 коров и волов, 60000 баранов.

Повсюду сея страх, князь вступил в Лори — главный город Мишкинской провинции, — где был встречен местным ханом, молящим о пощаде. Здесь он принял у представителей мусульман присягу на верность российскому императору, хотя и не полагался на клятву, вырванную силой оружия.

Оставив в Лори один батальон пехоты и 600 казаков, князь с остальными силами двинулся к Ахару — главному городу Карадага. По пути, в селении Насир-Абад, к нему явились посланцы хана Карадага, которые также заявили о своей покорности. Здесь встретило его и армянское духовенство Карадага вместе со своими меликами и танутэрами, которые также выразили свою покорность. Князь оставил их при себе, и 6-ого января они вместе отпраздновали под гром пушек Святое Рождество и Крещение Господне. Но когда русская армия покинула Персию, армяне жестоко поплатились за эту благосклонность.

7-ого января князь находился в 17 верстах от Ахара. Сюда к нему прибыли старейшины города и заявили о своей покорности. Князь не пошел далее Ахара и 9-ого числа того же месяца вернулся в Карабах.

Эта экспедиция была предпринята, как уже отмечалось, в самое суровое и опасное время года. Но имея при себе такого ловкого и смелого проводника, как Асри-бек, русские смогли избежать многих препятствий и неприятностей.

Эта экспедиция имела те последствия, что князю удалось устрашить соседние племена, а также собрать необходимые сведения о внутреннем положении Персии, которые были сообщены графу Дибичу, находившемуся тогда в Тифлисе. Экспедиция принесла и материальные выгоды: князь захватил огромную добычу. Часть этой добычи он распределил между армянскими добровольцами, которые ничего не получали от русского правительства, а остальную часть оставил для нужд русской армии. 2000 верблюдов были употреблены для перевозки тяжелой поклажи во время русско-персидской войны 1827 года.

Новая русско-персидская война началась весной 1827 года. Еще 17-ого марта генерал Ермолов поручил князю Мадатову командование отдельным отрядом и приказал подготовиться к весенней кампании. Недостаток войск он должен был восполнить добровольцами из Карабаха. Сбор добровольцев, среди которых большинство составляли армяне, был проведен князем в сжатые сроки.

Еще до прибытия к нему ожидаемых войск, князь Мадатов вместе с добровольцами и небольшим отрядом регулярных войск первым предпринял наступательные действия, 18-ого апреля он уже прибыл к Худапиринскому мосту, который на сей раз был полностью разрушен персами. По случаю весеннего разлива реки переправа оказалась невозможной. Около 5000 персов ожидали на противоположном берегу реки. Под их обстрелом сделано было мостовое укрепление. В первый же день удалось рассеять персидское войско и вступить на правый берег Ерасха. Но на этом закончилось участие князя Мадатова в русско-персидской войне 1827 года.

22-ого апреля было получено от генерала Паскевича указание о сдаче отряда князя Мадатова генерал-майору Панкратьеву.

Опечаленный, с разбитым сердцем возвратился князь в Карабах. Не останавливаясь в своем имении, он лишь издалека взглянул в последний раз на свою отчизну и отправился в Тифлис.

Высказываются различные предположения по поводу столь неожиданного отзыва князя, но все они нуждаются в уточнении. Скажем только, что он пробыл в Тифлисе пять месяцев в совершенном бездействии, пока не получил позволения отправиться в Санкт-Петербург.

Еще до завершения русско-персидской войны, 14-ого апреля 1828 года началась русско-турецкая война. Князь Мадатов был назначен командиром пехотного корпуса, готовившегося к переправе через Дунай. В этой войне, как и следовало ожидать, он прославил себя новыми победами. Но еще до окончания войны заболел и 4-го сентября того же года умер в своем лагере у стен Шумлы. Его тело было торжественно внесено в крепость и предано земле в усыпальнице церкви Св. Победоносца Георгия. На его похоронах присутствовали даже турецкие офицеры и множество мусульман, которых он не раз обстреливал.

И то лестно! И то награда за жизнь трудов и сражений!

Обращая взор на пройденный им путь, на его дела, характер и память, им оставленную, смело можем выразить следующее о нем мнение: природа создала его воином. Несмотря на недостаток просвещения, будучи одарен необыкновенно ясным и сметливым умом, силою воли и решительностью, он заменял светлою и быстрою догадкою те познания, которые другим едва доставляет наука. Верность взгляда никогда ему не изменяла, ни при избрании военной позиции, ни при осмотре сил у позиции неприятеля. Ясность его соображений часто удивляла даже тех, которым она уже была знакома. Самый поверхностный осмотр нового для него края был достаточен, чтобы доставить ему совершенное познание местностей. Несколько встреч с противником новым, и он уже постигал его характер. Никогда не ошибался он, назначая точку, где следует дать отпор неприятелю или где следует нанести ему удар. Минута же решительного движения, — всегда им наперед угаданная, находила его всегда готовым.

Но верность взгляда и соображений, ясность ума и догадки встречаются во многих полководцах и остаются бесполезными. Они достаточны для советника, недостаточны для вождя. Мадатов соединял с ними другие важнейшие качества: личную храбрость, которая не бледнела ни перед какой опасностью, ледяное хладнокровие, которое не смущалось никакою неожиданностью, и, что всего реже, — то нравственное мужество, которое не пугается никакой ответственности. В решении смелый, он был необыкновенно быстр в исполнении своих намерений, и эта быстрота, величайшая сила в деле войны, отличительная черта ее гениев, Наполеона и нашего Суворова, была верною порукою в успехе всех предприятий князя Мадатова. Изумленный ею неприятель, несмотря на превосходство сил, на выгоды местности или оружия, терял и возможность ими пользоваться, и время, нужное для соединения своих масс, и ту самоуверенность, без которой успех невозможен.

Эти выводы невольно представляются уму при рассмотрении постоянных успехов князя Мадатова против сил несравненно превосходных, важных последствий, достигнутых им с весьма ограниченными средствами, необыкновенно малой потери, понесенной войсками его в самых блистательных победах. В молодости веселый нрав приобрел ему любовь товарищей; с подчиненными он был ласков; при соблюдении строгой дисциплины, любил солдат, имел о них всегдашнее попечение, воспламенял их дух, обхождением возвышал их нравственную силу, и тем вселял в них к самому себе ту доверенность, которая ведет к успехам. Счастливый во всех своих предприятиях, он верил своему счастью, и оно никогда ему не изменяло. Эту веру в свою звезду часто замечали в великих полководцах. Поверхностные наблюдатели смеются над ней, более глубокомысленные уважают ее, ибо в ней соединяются и истинная сила, и чувство силы. Прибавим, что он верил в душу русского солдата и в сочувствие его с начальником, и от того под его начальством войска шли весело, говоря: «Мы знаем, что с ним ни один человек даром не пропадет».

С капитанского чина князь Мадатов брал грудью все отличия, все награды так говорил он сам и так скажут все, знавшие его службу.

Он жил и умер, как верный сын отечества, неизменный в преданности к своему Государю, в постоянной заботливости о славе России».

Князь Мадатов не оставил прямых наследников. После кончины мужа княгиня прибыла в Карабах, чтобы раздать его обширные поместья близким и дальним родственникам и самой получить причитающуюся ей долю. Но между наследниками и супругой князя возникли разногласия, и княгиня, опечаленная, возвратилась в Санкт-Петербург и все 15 деревень передала в собственность двора, получив значительную сумму. Наследники не получили удовлетворения.

* * *

Русско-персидская война 1827 года завершилась победой России: река Ерасх была признана границей между двумя государствами, и все персидские ханства, расположенные на левом берегу этой реки, стали русскими владениями.
Россия потребовала от Персии контрибуцию и, что самое главное, переселила из Персии 40000 армян и заселила ими завоеванные территории.

Правление персидских ханов, а также армянских меликов закончилось. И наследники армянских меликов отныне думали только о том, как бы поступить на русскую службу, получить должность и отличия. Косвенной выгодой от этого стало то, что потомки меликов, находясь на русской службе и ознакомившись с русскими законами и влиятельными лицами, сумели вернуть некоторую часть наследия своих предков.

Но остался невыясненным один вопрос: почему наследники армянских владетельных меликов считались родовыми дворянами, а не потомками княжеских родов, в то время как дома пяти меликств Хамсы имели истинно княжеское происхождение?